Ukrainianisation of the Little Russian lands in the USSR

Georgy Tkachev (Георгий Ткачев)
Postgraduate student at Plekhanov Russian University of Economics
(Оригинальный русский текст ниже-Редактор)

The Russian question in the young Ukrainian state has always been a hot-button issue and has provoked much controversy and conflict. In 2002 a national poll revealed that 60% of Ukrainians aged between 16 and 34 believed that Russians and Ukrainians were two parts of the same nation. The Russian language was frequently used in everyday life, and in the east of the country a large proportion of the population considered it their mother tongue.¹

On the eve of Maidan 2014, about half of Ukraine's population felt attached to Russian culture and spoke Russian. After 2014, Russian culture was oppressed and the new Ukrainian authorities adopted a policy of Ukrainianisation. Indicative, for example, is the fact that in the 2017/2018 school year there were 622 Russian-language schools in Ukraine; two years later, in 2019/2020, only 197 such institutions remained. The Ukrainian language was to become the sole language of communication and the educational programmes were rewritten to new standards, getting rid of Soviet and Russian influences.

The term "Ukrainianisation" is often used in Russian-language scholarship as peculiar to the Ukrainian state in modern history. However, the first experience of imposing the Ukrainian language and culture from above was the policy of so-called "korenizatsiya" conducted in the USSR in the newly-formed republics established on the territory of the former Russian Empire. Then, in the 1920s, the term "Ukrainization" became widespread.²

Ukrainian identity has historically undergone many changes. It was a broad term used in Russia to refer to the population of the peripheral lands. In the Moscow state, military men who served in Ukraine were called Ukrainians, along with Cherkasses. Gradually, "Ukrainism" became an ethnonym that spread to the population of Ukraine, which belonged to the Russian Empire.

In Pushkin's drama "Boris Godunov" the hero Otrepyev says of himself: "At last I fled from my cells / To the Ukrainians, to their rowdy kurens, / I learned to wield a horse and a sabre...". And yet the self-definition "Ukrainian" was rarely used, less often than Ukrainians, Rusins, Little Russians, even the national hero T.G. Shevchenko did not call himself a Ukrainian.

In other words, in the XIX century, the Ukrainian identity existed, but it was not mass and did not have political exponents. In this regard, it is worth paying attention to the demographic state of the region. According to the census of 1897 the territory of present-day Ukraine was inhabited by 73% of Ukrainians, 12% of Russians, 8% of Jews, 7% of Germans, Poles and Byelorussians.³ At the same time, 93% of all Ukrainians belonged to the peasant estate, and Ukrainians accounted for 30% of the urban population. A researcher of the development of Ukrainian society in the twentieth century, B. Kravchenko, notes that the word 'Ukrainian' was practically synonymous to the word 'peasant'.⁴

In 1897 only 16% of lawyers, less than a quarter of teachers and 10% of writers and artists were Ukrainian.⁵ The Russian language dominated education, the army, science and the arts.

After the establishment of Soviet power in the Russian Empire, communist leaders needed to legitimise themselves and gain loyalty among large segments of the population. Soviet rule was not strong, and seizing power in the capital did not guarantee its continued existence. To this end, the Bolsheviks attempted to support national minorities, as expressed in the Declaration of the Rights of the Peoples of Russia, issued in 1917 and signed by Stalin and Lenin.⁶ It asserted that during the Tsarist era, the peoples of Russia were "pitted against each other" and "endured oppression and arbitrariness". In order to stop the "policy of lies and mistrust" and to avoid its repetition, the following provisions were made:

  1. Equality and sovereignty of the peoples of Russia.
  2. The right of the peoples of Russia to free self-determination, up to and including secession       and the formation of an independent state.
  3. The abolition of all and any national and national-religious privileges and restrictions.
  4. Free development of national minorities and ethnographic groups inhabiting the territory of       Russia.

The Party's new course officially took shape at the 12th Congress of the RCP(b) in April 1923 and was called "korenization. Although the term was not yet used at the Congress itself, it subsequently became widespread and transformed into "Ukrainization", "Belorusization", "Uzbekization", "Oirotization" at the regional level.

The Ukrainianization of the region was a dream of the local politicians, figures of the Ukrainian People's Republic, which existed from 1917 to 1921 - Grushevsky, Vinnichenko, Doroshenko and others. The Ukrainian intelligentsia was aware of the peasant nature of the population and recognized that in order to build an independent state, it was necessary to spread Ukrainian, and not Little Russian, identity. The Russian writer V. G. Korolenko, although sympathetic to the Ukrainian movement, most often used the term "Ukrainian" precisely as a politically-minded citizen, a supporter of Ukrainian statehood.

Ukrainian historians precisely for this reason express a negative assessment of Ukrainization, considering it a totalitarian Soviet tool that subjugated the momentum of building the young nation and took the initiative away from Ukrainian politicians.⁷

Researchers name different reasons for Ukrainization from the position of the central authorities of the USSR. The English researcher T. Martin explains the strategy of the Bolsheviks by the course towards the world revolution. In his opinion, the Bolsheviks acted in opposition to the slogan declared by US President Wilson "On the right of a nation to self-determination" and wanted to gain the support of nationalities for a world revolution instead of creating a multinational federation of nations.⁸

However, other researchers, in particular A. K. Degtyarev, point out that the Bolsheviks prioritised the solution of internal political problems. Initially, the revolution relied on the working class and the peasants could negatively influence its course at the expense of their numbers. It was therefore important for the Communist leaders to get the peasantry and nationalists on their side.⁹

It is important to note that the upper classes - officers, intellectuals, cultural figures and teachers - in the provinces of Little Russia were represented by Russians, who, in Lenin's words, embodied great-power chauvinism and the oppressors of other peoples of the empire. Lenin's own words can serve as an example: "Internationalism on the part of the oppressing or so-called 'great' nation (although great only by its violence, great only as great as the derzhimorda) must consist not only in observing the formal equality of nations, but also in such inequality, which would compensate on the part of the oppressing nation, the great nation, for the inequality that is emerging in life in fact.¹⁰

The Ukrainianisation of public life was rapid from the outset. Despite the fact that languages of all nationalities were recognized as equal, and Russian and Ukrainian were the most widely spoken, it was Ukrainian that was chosen as the predominant language of "official communication". Practically, Ukrainianization contributed to the recruitment of Ukrainian personnel to work in the party bodies, the conduct of education in the Ukrainian language, the establishment of a system of national scientific institutions and the promotion of Ukrainian literature and art.¹¹

The subsequent stage of Ukrainianisation was characterised by an accelerated pace and a rigid administrative-command style. On April 30, 1925, the All-Ukrainian Central Executive Committee and the Council of People's Commissars of the Ukrainian SSR issued the Resolution "On Urgent Measures for the Complete Ukrainization of the Soviet System" that provided for the final transition of all state institutions to Ukrainian paperwork by January 1926, i.e. in only nine months. It was followed by a number of other similar documents: "On the Form of Inscriptions on the Buildings of Soviet Institutions", "On the Procedure for Installing Signboards, Inscriptions, Blanks, Stamps and Labels in the Ukrainian Language in the Territory of the USSR", "On the Proper Issue of Printed Publications in the Ukrainian Language" and others.¹²

In 1926, the SSK of the Ukrainian SSR published a collection of decrees and directives entitled "Ukrainianisation of Soviet Resolutions". The text of the "Provisions on Ensuring Equality of Languages and Promoting Ukrainian Culture" stated that all civil servants should completely switch to Ukrainian or resign from their posts.

The aggressiveness of the policy is evident from examples published in the press. From the newspaper Kharkiv Proletarian: "Twenty-four employees were dismissed for not knowing the Ukrainian language. The district commission on Ukrainisation decided to dismiss two employees of the Parkhomovsky sugar factory for not knowing the Ukrainian language, five employees of the club in Yuzhny village, two employees of the power plant... "¹³ And there were quite a few such reports.

The Soviet authorities set the goal of creating a new Ukrainian elite, and to achieve this they resorted to various means. Thus, in order to increase the credibility of the ongoing Ukrainianisation, the leadership of the Ukrainian SSR allowed M. S. Hrushevsky to return to his homeland, in 1926, geographer S. V. Rudnitsky returned to Ukraine, and in 1927, another famous scientist, specialist in international and state law M. M. Lozinsky returned to Ukraine.¹⁴

Creative associations emerged in the Ukrainian SSR: the Association of Modern Artists of Ukraine, the Association of Artists of Red Ukraine, and the writer's circles Ploug and Gart. Along with the imposition of communist ideology, these unions were busy spreading Ukrainian identity and culture in the 1920s and early 1930s. The Ukrainian SSR film studios produced films such as Ostap Bandura, Taras Shevchenko and Boryslav Laughs.¹⁵ Thus a creative elite was formed in Ukraine, which, although controlled and loyal to the central government, became the bearer of independent culture.

In 1930, only four of the major newspapers were published in Russian in Odessa, Lugansk and Stalino (now Donetsk). While at the beginning of the process there was virtually no press in Ukrainian, by 1933, 373 of the 426 periodicals in the Ukrainian SSR were published in that language. Their total circulation exceeded 3.6 million copies, which was 89% of the total number of printed media.¹⁶

Similar statistics were observed in school education: by 1930 there were only 1504 Russian-speaking Ukrainian schools compared to 14,430 Ukrainian schools. ¹⁷ The emphasis in education was on the study of Ukrainian culture, literature and history.

In the sphere of culture, Ukrainianisation was often carried out in a directive manner. As an example, we can look at the document sent by the Lugansk regional executive committee to the manager of the city theatre: "The district inspectorate of the Naraobraz informs you that starting from January 20th 1926 all posters for theatre, circus and cinema institutions are to be printed in Ukrainian. Failure to do so will result in prosecution of the administration and no performances will be held at all.¹⁸

Not only the regions of present-day Ukraine, but also the Kuban and the North Caucasus were subject to korenizatsiya. In 1924-1925, 150 Ukrainian-language schools were opened in the Kuban. Ukrainian critic A.S.Efremov recalled how Russian teachers came to the People's Commissar of Education Lunacharsky to complain about Ukrainianization, but received a categorical answer: "Who does not want to study - let them leave Ukraine: we will find a place and work for all of them in Velikorossiya "¹⁹

The population of the Kuban resisted forced Ukrainization. The OGPU concluded in 1928 that the Ukrainianization of schools "does not meet with wide sympathy among the local population", Russian schools are overcrowded and Ukrainian schools are understaffed.²⁰ In addition, the OGPU noted that "only a small proportion of teachers, mainly young people who had graduated from the Kuban and Kiev pedagogical colleges, are supporters of Ukrainianisation". At the same time, "anti-Soviet elements in stanitsa, under the cover of Ukrainianization, sometimes try to cause a self-styled movement in the Kuban, using for this purpose the Ukrainian literary circles, etc., organized in reading-houses.

The gradual cessation of korenization began in 1933. The nationalisation of Ukraine led to a rise in sentiments which were not to the advantage of the central leadership. Whereas the central government had earlier sought to establish a national republic as a counterbalance to "Russian great-power chauvinism" to create a union of equal peoples and to gain loyalty and popularity among the population, the threat of separatism and Ukrainian nationalism, which was by no means friendly to other nationalities, increased dramatically in the Ukrainian regions.

Stalin, in his Report to the 17th Party Congress in January 1934, stated that "the bias towards Ukrainian nationalism was not a major danger, but when they stopped fighting it and allowed it to grow to the point where it merged with interventionists, this bias became a major danger."²¹

The policy of Ukrainianisation, although relatively short-lived, managed to bear fruit. The concept of "Little Russian" completed its transformation into the concept of "Ukrainian". In the 1930s, an article appeared in D. N. Ushakov's "Explanatory Dictionary of the Russian Language" with the following addition: "Maloros(s)", (pre-Vr.). The chauvinistic name of Ukrainian "²² At the turn of the century the population of Ukrainian regions was peasant and had no political identity, they were defined by their language as Ukrainians. The urban population consisted of representatives of different nations, and Ukrainians were by no means always in the majority. If city councils had been formed naturally, at least in Odessa and Kharkov, they would have been composed of a Russian majority.²³

The process was influenced by historical circumstances, in most cases the peasants were illiterate and the USSR had a policy of overcoming illiteracy in the 1920s and 1930s. This also included urbanisation, with villagers moving to cities to work in industrial enterprises. Malorossian peasants thus found themselves in an environment which inevitably nurtured their Ukrainian identity through education and a new cultural policy. This was also the time when the Ukrainian elite - writers, writers, journalists and politicians - were educated. It was the Soviet Ukrainianization that was the first stage in the creation of a mass Ukrainian identity opposed to the Russian identity and spread in the territory of a separate republic within the USSR.

____________________________________________________________________________________________

Source: interaffairs.ru. IMAGE: © The Voice of Russia. AWIP: http://www.a-w-i-p.com/index.php/aL4p
____________________________________________________________________________________________

1. Darensky V.Y. Russian identity in contemporary Ukraine: problems and prospects // RSM. 2014. №2 (83).

2. Sushchy S.Ya. The Russian World in Ukraine. Realities and Prospects of the Post-Soviet Period // Svobodnaya Mysl. 2020. №5 (1683).

3. Historiography of Ukraine: New Baseline: In 2 volumes / author collective: V.F. Verstyuk, O.V. Garan, V.M. Danilenko, V.B. Evtukh, G.V. Kasyanov, M.V. Koval, S.V. Kulchitsky, R.G. Simonenko, Y.I. Shapoval; ed. by V.A. Smoliy. National Academy of Sciences of Ukraine. Institute of History of Ukraine. Т. 2. Kyiv: Ukraine, 1996. 494 с.

4. Simonova T.M. "Prometheism" in eastern policy of Piłsudski's camp in 1919-1926 // Materials of scientific readings for the 80th anniversary of I.A. Voronkov (1921-1983). М., 2001. С. 125.

5. Borisenok E. Yu. Phenomenon of Soviet Ukrainianization. 1920-1930s. Moscow: Europe, 2006. 256 с.

6. Declaration of the Rights of the Peoples of Russia // Decrees of the Soviet Power. Т. 1. М., 1957.

7. Borisenek E.Y. On the Concept of "Ukrainization". Institute of Slavic Studies of the Russian Academy of Sciences // Slavic Studies. 2020. №1. С. 3-15.

8. Martin T. Empire of "positive activity". М., 2011. С. 141.

9. Degtyarev A.K. The policy of Ukrainianization of the Soviet state in the 20s of XX century in the context of the modern socio-political situation // Science. Art. Culture. 2018. №2 (18). С. 109-117.

10. Volkov S.V. Why is the RF not Russia? Osiyanaya Rus', 2020. 438 с.

11. Borisenok E.Y. Russians in the Ukrainian SSR during the period of korenizatsiya 1920-1930s // Vestnik Slavicheskikh kultury. 2014. №3 (33).

12. Fedorovsky Y.R. The First Soviet Ukrainization of Lugansk Region // Cultural Landscape of Regions. 2020. №1.

13. Kharkovsky Proletariy. 1927. June 25. №142.

14. Tsipko A.S. Drama of the Ukrainian idea. Lessons of Three Violent Ukrainizations of Novorossia (1917-1919, 1920s - early 1930s, 2014-2019). Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences // Notebooks on Conservatism. 2020. №2. С. 400-448.

15. Davva V.V. Ideological factors of the rise of Ukrainian national culture in the 20s of the twentieth century // Bulletin of the Mariupol State University. Ser.: Philosophy, Cultural Studies, Sociology. 2012. №4.

16. Borisenok E.Yu. Op. cit.

17. The Ukrainian Language in the First Half of the Twenty-First Century (1900-1941): State and Status / Yu. L.Masenko. Chernivtsi: Ruta, 1998. 207 с.

18. State Archive of the LNR. 18 STATE ARCHIVE OF THE LNR, F. P-639. Op. 1. D. 2, P. 4.

19. Safremov S. O. Shchodenniki, 1923-1929. Kyiv: Rada, 1997. С. 297.

20. The reference of OGPU to the ACP(b) about the attitude of people to the Ukrainianization of schools in Kuban and Don districts of North Caucasus [31 May 1928] //CKP(b) - WCP(b) and national issue. Knee 1: 1918-1933. С. 571.

21. Stalin I.V. Works. Т. 13. Moscow: Gosudolitizdat, 1951.

22. Borisenok E.Y. From Malorossi to Ukrainians: Bolshevik Strategy of Identification of Nationality // Slavic Almanac. 2014. №1-2.

23. Borisenok E. Yu. op. cit.

(Translated with www.DeepL.com/Translator)
____________________________________________________________________________________________

Украинизация малороссийских земель в СССР

Георгий Ткачев, Аспирант РЭУ им. Г.В.Плеханова

Русский вопрос в молодом украинском государстве всегда был острым и провоцировал большое количество споров и конфликтов. В 2002 году национальный опрос показал, что 60% населения Украины в возрасте от 16 до 34 лет считали, что русские и украинцы - две части одного и того же народа. Русский язык часто использовался в быту, на востоке страны большая часть населения считала его родным¹. Накануне Майдана 2014 года около половины населения Украины чувствовало привязанность к русской культуре и разговаривали на русском языке. После 2014 года русская культура подверглась притеснению, и новые украинские власти стали проводить политику украинизации. Показательным, например, является тот факт, что в 2017/2018 учебном году на Украине действовало 622 русскоязычные школы, а спустя два года, в 2019/2020 году, осталось лишь 197 подобных учреждений. Украинский язык должен был стать единственным языком общения, а образовательные программы переписывались под новые стандарты, избавляясь от советского и русского влияния.

В русскоязычной научной среде нередко используется термин «украинизация» как свойственный украинскому государству в современной истории. Однако первым опытом насаждения украинского языка и культуры сверху была политика так называемой «коренизации», проводившаяся в СССР в новообразованных республиках, созданных на территории бывшей Российской империи. Тогда же, в 1920-х годах, термин «украинизация» получил массовое распространение².

Украинская идентичность исторически претерпевала множество изменений. Это было широкое понятие, которым в России называли население окраинных земель. В Московском государстве воинских людей, несших службу на Украине, именовали украинцами, наравне с черкасами. Постепенно «украинство» стало этнонимом, распространившимся на население Украины, принадлежащей Российской империи. В драме А.С.Пушкина «Борис Годунов» герой Отрепьев говорит о себе: «И наконец из келий бежал / К украинцам, в их буйные курени, / Владеть конем и саблей научился…» И все-таки самоопределение «украинец» использовалось редко, реже чем малоросс, русины, малороссияне, даже национальный герой Т.Г.Шевченко не называл себя украинцем.

То есть в XIX веке украинская идентичность существовала, но не была массовой и не имела политических выразителей. В этой связи стоит обратить внимание на демографическое состояние региона. Согласно переписи 1897 года, на территории земель сегодняшней Украины проживало 73% малороссов (украинцев), 12% русских, 8% евреев, 7% немцев, поляков и белорусов³. При этом 93% всех украинцев принадлежало к крестьянскому сословию, а среди городского населения украинцы составляли 30%. Исследователь проблем развития украинского общества в ХХ веке Б.Кравченко отмечает, что слово «украинский» практически было синонимом слову «крестьянский»⁴.

В 1897 году украинцами были только 16% юристов, менее четверти учителей, 10% писателей и артистов⁵. Русский язык господствовал в системе образования, в армии, науке и искусстве.

После установления советской власти на территории Российской империи коммунистическим лидерам требовалось легитимизироваться, обрести лояльность среди больших слоев населения. Советская власть не была прочной, и захват власти в столице не гарантировал ее дальнейшее удержание. С этой целью большевики предприняли попытку поддержки национальных меньшинств, что выразилось в Декларации прав народов России, выпущенной в 1917 году и подписанной И.В.Сталиным и В.И.Лениным⁶. В ней утверждалось, что в эпоху царизма народы России «натравливались друг на друга», «терпели гнет и произвол». Для того чтобы прекратить «политику лжи и недоверия» и избежать ее повторения, были вынесены следующие положения:

1. Равенство и суверенность народов России.
2. Право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования     самостоятельного государства.
3. Отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений.
4. Свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию     России.

Новый курс партии официально оформился в апреле 1923 года на XII съезде РКП(б) и получил название «коренизация». Хотя на самом съезде термин еще не употреблялся, в последующем он получил массовое распространение и на региональном уровне преобразовался в «украинизацию», «белорусизацию», «узбекизацию», «ойротизацию».

Об украинизации региона мечтали местные политики, деятели Украинской народной республики, существовавшей в 1917-1921 годах, - Грушевский, Винниченко, Дорошенко и другие. Украинская интеллигенция осознавала крестьянский характер населения и признавала, что для построения независимого государства необходимо было распространить именно украинскую, а не малоросскую идентичность. Русский писатель В.Г.Короленко, хотя и симпатизировал украинскому движению, чаще всего использовал термин «украинец» именно в качестве политически настроенного гражданина, сторонника украинской государственности.

Украинские историки именно поэтому выражают негативную оценку украинизации, считая ее тоталитарным советским инструментом, подчинившим себе импульс строительства молодой нации, отобравшим инициативу у украинских политических деятелей⁷.

Исследователи называют разные причины украинизации с позиции центральной власти СССР. Английский исследователь Т.Мартин объясняет стратегию большевиков курсом на мировую революцию. По его мнению, большевики действовали в противовес объявленному Президентом США В.Вильсоном лозунгу «О праве нации на самоопределение» и хотели заручиться поддержкой национальностей для проведения мировой революции вместо создания многонациональной федерации народов⁸.

Однако другие исследователи, в частности А.К.Дегтярев, указывают на то, что первоочередной задачей большевики ставили решение внутриполитических проблем. Изначально революция опиралась на рабочий класс, и крестьяне могли негативно повлиять на ее ход за счет своей численности. Поэтому коммунистическим лидерам было важно привлечь на свою сторону крестьянство и националистов⁹.

Важно отметить, что высшее сословие - офицерство, интеллигенция, деятели культуры, учителя - в малороссийских губерниях было представлено русскими, которые, по выражению Ленина, олицетворяли великодержавный шовинизм и угнетателей иных народов империи. Примером могут служить слова самого Ленина: «Интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации (хотя великой только своими насилиями, великой только так, как велик держиморда) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически»¹⁰.

Украинизация общественной жизни с самого начала приобрела стремительный характер. Несмотря на то, что языки всех национальностей признавались равноправными, а русский и украинский были наиболее распространенными, именно украинский язык был выбран преобладающим в качестве языка «официальных сношений». Практически украинизация поспособствовала привлечению украинских кадров на работу в партийные органы, ведению обучения на украинском языке, созданию системы национальных научных институтов, поощрению развития украинской литературы и искусства¹¹.

Последующий этап украинизации характеризовался форсированным темпом и жестким административно-командным стилем. 30 апреля 1925 года вышло постановление ВУЦИК и СНК УССР «О мерах срочного проведения полной украинизации Советского аппарата», которое предусматривало окончательный переход всех государственных учреждений на украинское делопроизводство до января 1926 года, то есть всего за девять месяцев. За ним последовал целый ряд других документов аналогичного направления: «О форме надписей (вывесок) на зданиях, где имеются советские учреждения», «О порядке установки на территории УССР вывесок, надписей, бланков, штампов и этикеток на украинском языке», «О правильном выпуске печатных изданий на украинском языке» и др.¹².

В 1926 году СНК УССР издал сборник декретов и директив «Украинизация советских постановлений». В тексте «Положения об обеспечении равноправия языков и о содействии развитию украинской культуры» говорилось, что все госслужащие должны полностью перейти на украинский язык или уйти с должностей.

Агрессивность политики видна из примеров, опубликованных в прессе. Из газеты «Харьковский пролетарий»: «Уволено 24 сотрудника за незнание украинского языка. Окружная комиссия по украинизации постановила уволить за незнание украинского языка 2 сотрудников Пархомовского сахарного завода, 5 сотрудников клуба в Южном поселке, 2 - на электростанции...»¹³. И таких сообщений было достаточно много.

Советская власть поставила целью создание новой украинской элиты, и для ее реализации прибегала к разным средствам. Так, для того чтобы повысить авторитетность проводимой украинизации, руководство УССР позволило М.С.Грушевскому вернуться на родину, в 1926 году вернулся на Украину географ С.В.Рудницкий, а в 1927-м - другой известный ученый, специалист по международному и государственному праву М.М.Лозинский¹⁴.

В УССР появились творческие объединения: Объединение современных художников Украины, Ассоциация художников Красной Украины, писательские кружки «Плуг» и «Гарт». Вместе с насаждением коммунистической идеологии эти союзы в 1920-х - начале 1930-х годов занимались распространением украинской идентичности и культуры. Киностудии УССР производили фильмы: «Остап Бандура», «Тарас Шевченко», «Борислав смеется»¹⁵. Таким образом, на Украине сформировалась творческая элита, которая хотя и была подконтрольна и лояльна центральной власти, стала носителем самостоятельной культуры.

В 1930 году только четыре из крупных газет выходили на русском языке в Одессе, Луганске и Сталино (нынешний Донецк). Если в начале процесса прессы на украинском языке практически не было, то к 1933 году 373 из 426 периодических изданий УССР издавались на этом языке. Их общий тираж превышал 3,6 млн экземпляров, что составляло 89% от общего количества печатных СМИ¹⁶.

Похожая статистика наблюдается и в школьном образовании: к 1930 году осталось только 1504 русскоязычных украинских школ в противовес 14 430 украинским¹⁷. При этом особый акцент в обучении ставился именно на изучении украинской культуры, литературы и истории.

В сфере культуры украинизация происходила зачастую директивными методами. Примером тому может служить документ, присланный Луганским окрисполкомом управляющему городского театра: «Этим окружная инспектура Наробраза доводит до Вашего сведения, что с 20 января 1926 года все афиши для театральных, цирковых и киноучреждений обязательно печатаются на украинском языке. За невыполнение этого администрация будет привлечена к ответственности и вообще никакие постановки не будут проводиться»¹⁸.

Под коренизацию попали не только регионы сегодняшней Украины, но также Кубань и Северный Кавказ. В 1924-1925 годах на Кубани было открыто 150 украиноязычных школ. Украинский критик А.С.Ефремов вспоминал, как русские учителя приходили к наркому просвещения Луначарскому жаловаться на украинизацию, но получили категоричный ответ: «Кто же не хочет учиться - пусть уходят из Украины: мы найдем всем таким место и работу в Великороссии»¹⁹.

Население Кубани сопротивлялось насильной украинизации. ОГПУ в 1928 году пришло к выводу, что украинизация школы «не встречает широкого сочувственного отношения среди местного населения», русские школы переполнены, а в украинских - недобор²⁰. Кроме того, ОГПУ отмечало, что «сторонниками украинизации является лишь незначительная часть учительства, преимущественно молодежь, окончившая Кубанский и Киевский педагогические техникумы». В то же время «антисоветские элементы станицы под покровом украинизации иногда пытаются вызвать самостийное движение на Кубани, используя с этой целью организуемые при избах-читальнях украинские литературные кружки и т. д.».

Постепенное прекращение коренизации началось в 1933 году. Национализация Украины привела к росту настроений, которые не были выгодны центральному руководству. Если раньше центральная власть стремилась к созданию национальной республики в противовес «русскому великодержавному шовинизму» для создания союза равноправных народов и для обретения лояльности и популярности среди населения, то со временем в украинских регионах резко возросла угроза сепаратизма и украинского национализма, который относился к другим национальностям отнюдь не дружелюбно.

И.В.Сталин в Отчетном докладе XVII съезду партии в январе 1934 года заявил, что «уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но, когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью»²¹.

Политика украинизации, хотя и проходила сравнительно недолго, успела дать свои плоды. Понятие «малоросс» завершило трансформацию в понятие «украинец». В 1930-х годах в «Толковом словаре русского языка» Д.Н.Ушакова появилась статья с последующим дополнением: «Малорос(с)», (дорев.). Шовинистическое название украинца»²². На рубеже веков население украинских регионов было крестьянским и не имело политической идентичности, по языку общения их определяли малороссами. Городское население состояло из представителей разных наций, и далеко не всегда большинство занимали украинцы. Если бы городские советы формировались естественным образом, то, по крайней мере в Одессе и Харькове, они бы состояли из русского большинства²³.

На процесс оказали воздействие исторические обстоятельства, в большинстве случаев крестьяне были неграмотны, а СССР в 1920-1930-х годах проводил политику преодоления безграмотности. К тому же относится и урбанизация, когда жители сел и деревень переезжали в города работать на промышленных предприятиях. Таким образом, крестьяне-малороссы попадали в среду, которая неизбежно воспитывала в них украинскую идентичность с помощью образования и новой культурной политики. В это же время воспитывалась украинская элита - писатели, литераторы, журналисты и политики. Именно советская украинизация стала первым этапом создания массовой украинской идентичности, противопоставленной русской идентичности и распространявшейся на территории отдельной республики в составе СССР.
____________________________________________________________________________________________

1. Даренский В.Ю. Русская идентичность в современной Украине: проблемы и перспективы // РСМ. 2014. №2 (83).

2. Сущий С.Я. Русский мир Украины. Реалии и перспективы постсоветского периода // Свободная мысль. 2020. №5 (1683).

3. Історія України: нове бачення: У 2-х т. / Авт. кол.: В.Ф.Верстюк, О.В.Гарань, В.М.Даниленко, В.Б.Євтух, Г.В.Касьянов, М.В.Коваль, С.В.Кульчицький, Р.Г.Симоненко, Ю.І.Шаповал; під ред. В.А.Смолія. НАН України. Інститут історії України. Т. 2. К.: Україна, 1996. 494 с.

4. Симонова Т.М. «Прометеизм» в восточной политике лагеря Пилсудского в 1919-1926 годах // Материалы научных чтений, посвященных 80-летию со дня рождения И.А.Воронкова (1921-1983 гг.). М., 2001. С. 125.

5. Борисенок Е.Ю. Феномен советской украинизации. 1920-1930-е годы. М.: Европа, 2006. 256 с.

6. Декларация прав народов России // Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957.

7. Борисенек Е.Ю. О понятии «украинизация». Институт славяноведения РАН // Славяноведение. 2020. №1. С. 3-15.

8. Мартин Т. Империя «положительной деятельности». М., 2011. С. 141.

9. Дегтярев А.К. Политика украинизации советского государства 20-х годов XX века в контексте современной общественно-политической ситуации // Наука. Искусство. Культура. 2018. №2 (18). С. 109-117.

10. Волков С.В. Почему РФ - не Россия? Осиянная Русь, 2020. 438 с.

11. Борисенок Е.Ю. Русские в УССР в период коренизации 1920-1930-х гг. // Вестник славянских культур. 2014. №3 (33).

12. Федоровский Ю.Р. Первая советская украинизация Луганщины // Культурный ландшафт регионов. 2020. №1.

13. Харьковский пролетарий. 1927. 25 июня. №142.

14. Ципко А.С. Драма украинской идеи. Уроки трех насильственных украинизаций Новороссии (1917-1919, 1920-е - начало 1930-х, 2014-2019). Институт экономики РАН // Тетради по консерватизму. 2020. №2. С. 400-448.

15. Давва В.В. Ідеологічні чинники розбудови української національної культури у 20-тих рр. ХХ ст. // Вісник Маріупольського державного університету. Сер.: Філософія, культурологія, соціологія. 2012. №4.

16. Борисенок Е.Ю. Указ. соч.

17. Українська мова в першій половині двадцятого століття (1900-1941 гг.): стан і статус / Ю.Шевельов ; авт. вступ. сл. Л.Масенко. Чернівці: Рута, 1998. 207 с.

18. Госархив ЛНР. Ф. Р-639. Оп. 1. Д. 2. Л. 4.

19. Єфремов С.О. Щоденники, 1923-1929. Киïв: Рада, 1997. С. 297.

20. Справка ОГПУ в ЦК ВКП(б) об отношении населения к украинизации школы в Кубанском и Донском округах Северного Кавказа [31 мая 1928 г.] // ЦК РКП(б) - ВКП(б) и национальный вопрос. Кн. 1: 1918-1933. С. 571.

21. Сталин И.В. Cочинения. Т. 13. М.: Госполитиздат, 1951.

22. Борисенок Е.Ю. Из малороссов - в украинцы: большевистская стратегия идентификации национальной принадлежности // Славянский альманах. 2014. №1-2.

23. Борисенок Е.Ю. Указ. соч.
____________________________________________________________________________________________

Оригинальная статья: https://interaffairs.ru/jauthor/material/2734